Решение Проблемы Моногородов


А. Л. КУЗЕНКОВ

к. э.н.

РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ МОНОГОРОДОВ

Первая проблема, с которой сталкиваешься, обращаясь к данной теме, это крайне неудачный термин "моногород" (иногда в более полном варианте - "монопрофильный город"). Неудачен он из-за крайней расплывчатости и возникновения под сильным влиянием политико-бюрократических факторов. В августе 2009г. Межведомственная комиссия по моногородам согласовала с Минфином и Минрегионом критерии отнесения населенных пунктов к этому типу поселений. По предлагаемому комиссией подходу государство может рассматривать населенный пункт в качестве моногорода в том случае, если он соответствует одному из двух следующих критериев:

- доля работающих на одном градообразующем предприятии или группе предприятий, связанных единой технологической цепочкой, составляет не менее 25% экономически активного населения;

- объем производства такого предприятия или группы предприятий не менее 50% в отгрузке продукции населенного пункта (http://vz. ru/economy/2009/8/17/318084.html).

Сразу отметим, что попытки составить списки российских моногородов по таким критериям приводили к самым различным вариантам в определении их числа. Были варианты и с примерно двумя сотнями населенных пунктов, и с примерно 400. В декабре 2009г. был утвержден список моногородов, в отношении которых государство намерено было предпринять решительные шаги по преобразованию их экономики. Всего в список вошло 27 городов, из которых один подлежал ликвидации (http://www. nakanune. ru/news/2009/12/23/22182587). Ведомости привели и сам список.

Список самых проблемных моногородов

1.Тольятти (Самарская обл.)
2.Байкальск (Иркутская обл.)
3.Пикалево (Ленинградская обл.)
4.Нижний Тагил (Свердловская обл.)
5.Сокол (Вологодская обл.)
6.Семилуки (Воронежская обл.)
7.Прокопьевск (Кемеровская обл.)
8.Ленинск-Кузнецкий (Кемеровская обл.)
9.Вятские поляны (Кировская обл.)
10.Ревда (Мурманская обл.)
11.Чусовой (Пермский край)
12. Дальнегорск (Приморский край)
13. Камские Поляны (Республика Татарстан)
14. Гуково (Ростовская обл.)
15. Асбест (Свердловская обл.)
16. Каменск-Уральский (Свердловская обл.)
17. Карабаш (Челябинская обл.)
18. Сатка (Челябинская обл.)
19. Гаврилов-Ям (Ярославсяка обл.)
20. Тутаев (Ярославская обл.)
21. Светлогорье (Приморский край)
22. Ковдор (Мурманская обл.)
23. Заволжье (Нижегородская обл.)
24. Павлово (Нижегородская обл.)
25. Сарапул (Удмуртская Республика)
26. Буденновск (Ставропольский край)
27. Набережные Челны (Республика Татарстан

(тот же источник)

Примечательно, что сама правительственная комиссия, составляя список, включает в него и города с развитой экономикой (например, - Тольятти, где кроме автогиганта ВАЗа, работает крупный химический кластер предприятий /азотная промышленность/, и две мощные электростанции. Кроме того, в городе существует довольно мощная социальная инфраструктура и имеется множество предприятий, созданных на базе связей с автомобильным гигантом, но уже давно способных вести операции и с другими автомобильными предприятиями); и населенные пункты, всецело зависящие от одного предприятия – например в Ковдоре – от Ковдорского ГОКа.

Понятно, что банкротство ВАЗа опасно для экономики г. Тольятти, но термин "монопрофильный" (моногород) к этому городу как-то не идет, даже если формально ВАЗ дает работу более, чем 25% трудоспособного населения.

Представим иную картину. Допустим в городе четыре крупных предприятия разных отраслей, каждое из которых дает работу примерно 20% трудоспособного населения. И, допустим, в каждой из этих отраслей из-за мирового финансового кризиса нет отгрузки продукции. Формально такой город монопрофильным считаться не может и таковым не является, Но от этого и населению, и местным властям, и государству российскому не легче. Проблема стоит в этом случае также остро и требует незамедлительного решения.

Конечно, проблема не в наличии в городе одного доминирующего градообразующего предприятия, да и сама приставка к городу словечка "моно" не отражает суть экономики всех городов из приведенного выше короткого списка. Суть проблемы в том, что любое крупное предприятие дает выигрыш в себестоимости единицы изделия при полной загрузке мощности (естественно, при успешной реализации всей продукции). Но оно же создает массу проблем при возникновении затруднений с реализацией. И проблемы эти уже перестают быть проблемой только собственника, а становятся острой проблемой и для муниципальных властей, и для регионов, и для государства в целом.

Сейчас Правительство России пытается спасти моногорода (весьма небольшую их часть). А разве бедственное положение крупных предприятий, расположенных в крупнейших, не "моно", городах, не является для страны и муниципалитетов проблемой? Если московский ЗИЛ или Станкостроительный завод им. Орджоникидзе по своему основному профилю деятельности фактически являются банкротами, то это – серьезная беда для экономики города и экономики страны. Пусть даже численность этих предприятий даже в лучшие времена не дотягивала до 25% активного населения, а стоимость продукции – до 50% ВРП.

Москва – это особый случай, когда работники бедствующих предприятий сравнительно легко всасываются огромным местным рынком труда, поскольку слишком много денег крутится в московской экономике, и их владельцы предъявляют платежеспособный спрос на большой объем продукции и услуг. Но фактическая ликвидация в Москве (или в любом другом городе) машиностроительного производства, способного производить высокотехнологическую продукцию – удар по возможности модернизации экономики страны.

В областных центрах картина уже значительно хуже. Например, Красноярск или Челябинск имеют значительный кластер металлургического производства. Вхождение его в кризис сбыта создаст для этих городов серьезные проблемы, даже при доле на рынке труда менее 25%.

Так называемая проблема моногородов на самом деле является проблемой крупных и крупнейших предприятий, по той или иной причине потерявших значительную часть спроса. И не важно, расположено ли это предприятие в маленьком городе или в большом. От этого зависит только срочность принимаемых мер и острота проблемы. А меры должны приниматься примерно одни и те же и в крупных городах, и в небольших населенных пунктах, не всегда даже имеющих статус города.

Особую актуальность данная проблема приобретает, если предприятие является не просто градообразующим (строго говоря, все средние и крупные промышленные предприятия являются градообразующими), а доминирующим в экономике города (или населенного пункта). Именно для этих случаев могут применяться критерии Межведомственной комиссии, для выбора объектов первоочередного участия государства в разрешении возникшей кризисной ситуации.

После столь обширного вступления следует более подробно остановиться на причинах возникновения кризиса сбыта на крупных предприятиях.

Банальным стало объяснять все неразумностью и негибкостью советской власти. Дескать, наплодила бездумно негибких монстров, а нам сейчас за нее эту кашу расхлебывать.

Да, почти все проблемы сбыта крупных и крупнейших предприятий (или проблемы "моногородов", как ее часто сейчас называют) возникают на предприятиях, построенных в СССР. Но являлось ли ошибкой их строительство страной Советов? Мы уже отмечали, что более высокая эффективность крупного и крупнейшего производства по сравнению со средним и мелким в условиях гарантированного сбыта – аксиоматическая истина, с экономической точки зрения. Ведь сбыт продукции этих предприятий в СССР был гарантирован. Более того, индустриализация страны предполагала возникновение многих новых городов вокруг таких крупных предприятий ("через четыре года здесь будет город-сад.."). И не вина Советской власти в том, что кто-то решил в одночасье изменить условия экономического развития, не подумав о последствиях неизбежного спада производства.

Выражаясь современным языком чиновников, "проблема моногородов" возникла не в 2008-2009г. г., а сразу после распада СССР в 1992г. Просто тогда чиновники говорили, что ничего страшного не происходит, рынок сам все отрегулирует через 1 -2 года.

Появление термина "проблема моногородов" в 2008-2009г. г. является следствием мирового финансового кризиса и свидетельствует о понимании Правительством РФ того факта, что стихийный, нерегулируемый рынок может так все отрегулировать, что в стране промышленное производство устремится к нулю, население станет вымирать от голода, болезней, криминальных разборок и гражданских междоусобиц.

В этот период времени главный удар пришелся не по уже почти полностью мертвым остаткам ориентированного на внутренний рынок машиностроения и ряда других отраслей промышленности, а на предприятия, нашедшие в 90-ые годы ХХ века выход в диверсификации производства и в наращивании объемов экспортно-импортных операций.

Например, машиностроительный Вятско-Полянский завод "Молот" сумел наладить экспортные поставки своей продукции в десяток стран мира, активно занимался и диверсификацией, но все же пал при сокращении объемов экспорта.

Ковдорский ГОК в составе холдинга ЕвроХим активно поставлял фосфорное сырье и на внутренний, и на внешний рынок. Проблема в холдинге была одна: как наиболее оптимально нарастить объемы работ на Ковдорском ГОКе (фосфорное сырье в стране имеется в ограниченном количестве). В годы мирового финансового кризиса при сокращении выручки от реализации Ковдорский ГОК не только просел сам, но и поставил на грань выживания г. Ковдор. И т. д. и т. п.

Так или иначе, но в 2008-2009г. г. Правительство РФ решило не оставаться в стороне и оказать помощь тем из наиболее нуждающихся городов, которые соответствовали выбранным критериям "моногорода" и смогли разработать программу по выходу из кризисной ситуации.

Отметим, что мировой финансовый кризис 2008-2009г. г. не ударил бы так сильно по предприятиям России, если бы за предшествующие 15 лет реформ был бы восстановлен внутренний спрос на продукцию отечественных предприятий. Это касается и экспорто-способных предприятий, и целиком ориентированных на внутренний рынок. Сделать это можно было, лишь создавая условия, стимулирующие развитие внутренних, отечественных связей в бизнесе. Существенно ограничивая или в корне пресекая попытки экспорта капитала. Понятно, что это – задачи государственных органов регулирования экономики. И вполне очевидно, что эту задачу к мировому кризису 2008-2009г. г. Правительство РФ решить не смогло. Как – то считалось, что провал большей части промышленности с процветанием экспортно-ориентированных предприятий – вполне приемлемая для России модель развития.

Называя причины возникновения проблемы сбыта крупных предприятий, некорректно ограничиваться только историческим упреком к чиновникам-реформаторам 1992г. и к правительственным чиновникам последующих лет. Существенная доля вины лежит и на тех, кто непосредственно руководил предприятиями (собственники и топ-менеджеры), а также на муниципальных властях. Первые недостаточно внимания уделяли повышению эффективности предприятий, прогнозированию рисков и адекватной диверсификации производства. Если бы эффективность производства находилась бы на должном уровне, предприятия давно обходились бы меньшей численностью, высвобождение трудовых ресурсов растянулось бы на десяток лет, и при хорошей оплате занятых порождало бы малые предприятия, предоставляющие различные услуги всему населению в пункте размещения. Должным образом оцененный риск потери внешних рынков приводил бы к стимулированию внутреннего спроса, к интенсивному освоению новой продукции, к аутсорсингу потенциально самостоятельных подразделений. Удар кризиса был бы гораздо менее болезненным.

Муниципальные власти в большинстве случаев занимали до кризиса 2008-2009г. г. позицию "младших братьев" градообразующих предприятий. Денег в казне у них было немного, да и те, что были, почти на 90% перечислялись "старшим братом". Более того, часто и теплоснабжение, и водоснабжение города обеспечивалось градообразующим предприятием, оно же содержало объекты ЖКХ. Если хочешь что-то сделать – иди на поклон к "старшему брату". Муниципальные власти не занимались активно стимулированием развития малого предпринимательства, не создавали условий для привлечения внешнего (по отношению к городу) капитала. По крайней мере, в такой степени, чтобы при кризисе созданные малые предприятия и привлеченный сторонний капитал смогли бы существенно смягчить последствия кризиса на градообразующем предприятии.

Справедливости ради, следует отметить, что соответствующую активную позицию муниципальным властям было бы реализовать собственными силами очень трудно. Безденежье в российской глубинке – это серьезно. Но ведь и срок был более 10 лет. И города из списка Межведомственной комиссии не всегда глубинка (Тольятти, Нижний Тагил, Набережные Челны).

Что же качается собственников и менеджеров градообразующих предприятий, то многие ли на их месте озаботились бы туманной возможностью мирового финансового кризиса, когда каждый год исправно удается получать спекулятивную прибыль от внешнеторговых операций?

Главной же причиной стал обвальный спад потребления российской продукции на международных рынках в годы развития мирового финансового кризиса 2008-2009г. г.

Можно ли было его предвидеть? Конечно! Российский экспорт масштабно выплеснулся на самодостаточный мировой рынок в конце ХХ века. Он нарушил на нем пропорции спроса и предложения и смог пробиться к потребителям только благодаря возможностям продаж товаров по более низким ценам. Многим поставщикам аналогичной продукции тогда пришлось трудно из-за экспансии российских товаров. Но отрасли-потребители оказались в выигрыше. Да и своих поставщиков зарубежные государства защищали (можно вспомнить анти-демпинговые процессы против российских металлургов). Постепенно российская продукция дорожала, а эффективность зарубежных производств росла, что приближало их поставки по стоимости к российским. Уже одно это обстоятельство могло позволить прогнозистам предвидеть спад спроса. Резким он стал на фоне финансовых проблем с долларом, когда перестала кредитоваться сперва экономика США, а затем и большинства стран. Это прекратило рост экономик, соответственно, товарные запасы перестали пополняться.

Но и о проблемах с американской экономикой говорили уже с середины 90-ых г. г. Так что возможность резкого спада товарного спроса в мире была предсказана задолго до событий 2008г. Только полное пренебрежение макроэкономическими исследованиями российских ученых могло заставить чиновников Правительства РФ говорить в конце 2007г., при первых признаках развития кризиса, о возможности его развития вне России, и о возможной роли России в качестве тихой финансовой гавани для мирового капитала.

Если говорить о последствиях спада спроса, то это, прежде всего, замораживание производства и выплат зарплат, рост задолженностей перед бюджетом и внебюджетными фондами, организациями энергообеспечения и т. п. В более отдаленной перспективе – это банкротство предприятий с уходом их с международного рынка, потеря Россией высокотехнологичных производств.

Итак, суть проблемы и ее причины ясны. Что же можно противопоставить спаду производства в сложившихся условиях, особенно в небольших городах с единственным крупным градообразующим предприятием?

Казалось бы, рецепты лежат на поверхности – разукрупнение градообразующих предприятий, активизация работы по сбыту, включающая меры стимулирования внутреннего спроса и широкий выход на новые рынки, всемерная диверсификация производства. Одновременно, обычно предлагаются программы стимулирования развития малого и среднего бизнеса, проведения за счет бюджета общественных работ (преимущественно ремонт жилья, строительство жилья и дорог), переселения части работников, создания крупных новых производств других (относительно градообразующего предприятия) отраслей.

Однако, дьявол всегда прячется в деталях.

Например, первая из них – технология финансовой санации частных предприятий с использованием средств бюджетов всех уровней. Целый ряд моментов в данном процессе не обеспечен действующим законодательством. Просто погасить долги градообразующего частного предприятия перечислением бюджетных средств нельзя.

Сами рецепты дробления градообразующего предприятия приводят к созданию ряда средних и мелких предприятий, у которых удельный вес управленческих расходов в стоимости продукции выше, чем у преобразуемого градообразующего (при полной загрузке тех и других). Это заведомо лишает страну предприятия, потенциально эффективного, заменяя его рядом потенциально менее эффективных предприятий. Как они будут работать на стадии эксплуатации еще большой вопрос.

Ряд проектов вывода моногородов из кризиса предполагает создание новых крупных предприятий. Например, в Вятских Полянах концерн ИКЕА планирует создание крупного деревообрабатывающего предприятия (расширение уже имеющегося на 1300 дополнительных рабочих мест). Вполне очевидно, что в таком случае одним проектом почти полностью решается проблема с терпящим бедствие градообразующим предприятием, но создается новое градообразующее, с потенциальным риском возникновения аналогичных проблем в будущем.

Стимулирование создания малого бизнеса часто концентрируется на формировании новых предприятий в двух-трех отраслях, наиболее характерных для природных, интеллектуальных или технологических ресурсов данного населенного пункта. Например, в сфере торговли, или в развитии гостиничного бизнеса, или в изготовлении товаров народных промыслов, или в создании компаний по предоставлению информационных услуг и т. п.

Понятно, что разработчики таких программ отталкивались от сложившихся условий в целях максимально быстрого использования отдельных преимуществ города, кадровых или природных, или прочих ресурсных. Но насколько будет устойчива такая модель разрешения ситуации, ответа обычно не дается. Наоборот. Очень часто на стимулирование развития малого и среднего бизнеса выделяются значительные бюджетные средства. Тратятся они на обучение потенциальных предпринимателей основам ведения частного бизнеса, на создание центров развития, где бизнесменов консультируют, предоставляют некоторые услуги на льготных условиях (сдача в аренду площадей, ведение бухгалтерского учета, и т. п.), на предоставление микрокредитов. А в результате развитие малого и среднего бизнеса идет крайне вяло или вообще почти не происходит. В таких случаях компрометируется сама идея государственного стимулирования развития предпринимательства.

Крайней мерой разрешения кризиса моногорода является его расселение. Т. е. деградация городского поселения вплоть до его полного исчезновения (как живого города).

Отметим, что все эти рецепты обладают существенными недостатками. В случае с созданием новых крупных производств проблему пытаются решить одним махом, не задумываясь о том, что новое крупное предприятие несет в себе ту же угрозу, что и уже имеющееся градообразующее. В случае со стимулированием активного развития малого и среднего бизнеса по немногим направлениям, в которых у города есть сегодня конкурентное преимущество (сырье, квалифицированные кадры, природные достопримечательности и т. п.) может привести к гипертрофированному росту немногих отраслей при депрессивном состоянии остальных. Возникнет шаткое равновесие. Депрессивные отрасли чуть-чуть подкармливаются гипертрофированно развитыми, которые поддерживаются преференциями от государства на всех уровнях. В итоге нет процесса реального конкурентного развития. Гипертрофированно развитые отрасли могут привыкнуть к постоянной подкормке со стороны государства, здоровой конкуренции не будет, как и перетоков капитала. Куда перетекать? В депрессивные отрасли - не интересно. В гипертрофированно развитые – так там и так предложение может намного превышать спрос.

Другими словами, интенсивное стимулирование развития немногих направлений бизнеса (отраслей) может дать только стартовый обнадеживающий импульс, но даже в краткосрочной перспективе чревато невысокой эффективностью создаваемых предприятий и паразитированием их на бюджетных преференциях.

Естественно, что самым неблагоприятным является вариант расселения и уничтожения моногорода. Такое решение в настоящее время принято лишь относительно г. Ревда в Мурманской области, поскольку месторождение руд, на освоении которого вырос город, уже выработано. При таком решении не просто люди покидают город. Целому городскому сообществу приходится пройти через стресс переселения, разрыва деловых и просто человеческих контактов, трудным обустройством на новых местах, деформированием понятия малой родины, с неизбежными крупными материальными и моральными потерями и издержками.

Возникает вопрос. Возможна ли такая модель разрешения проблемы моногородов, которая была бы или лишена отмеченных недостатков, или существенно снижала бы риски проявления негативных тенденций?

На наш взгляд, стоит рассмотреть концепцию перехода моногорода к сбалансированному развитию.

Постараемся объяснить отличие предлагаемой концепции от применяемых в настоящее время.

Образцом для формирования перспективного облика сегодняшнего монопрофильного города должен стать идеальный город (далее – ИГ). Под ИГ понимается город, в экономике которого нет доминирующих предприятий. В условиях рыночной модели хозяйствования, предприятия всех отраслей имеют резервные мощности в пределах 20% (т. е. совокупный платежеспособный спрос на услуги/продукцию отрасли ниже возможности производства этих услуг/товаров примерно на 15-20%). В ИГ производятся все необходимые для нормальной жизнедеятельности населения и организаций товары, работы и услуги повседневного спроса. Экспорт и импорт товаров (работ, услуг) повседневного спроса из-за пределов или за пределы города или отсутствует, или не превышает 20% от объемов производства в каждой отрасли.

То же касается и товаров долговременного пользования или сырья и материалов, если они производятся на территории ИГ.

Связи ИГ с окружающим миром осуществляется на паритетных началах и предприятиями города, и внешними компаниями.

ИГ растет или уменьшается пропорционально изменению численности своего постоянного населения. Миграционные процессы не превышают 5% трудоспособного населения в год. Жители ИГ (постоянные и временные) обеспечены кровом и работой, социальными пособиями (пенсии и др. аналогичные выплаты) для пенсионеров и инвалидов, студентов и детей. Безработица не превышает 1-2% от численности трудоспособного населения и носит временный характер (перерывы между трудоустройством не более 3-4 месяцев). Социальные пособия выше прожиточного минимума, а заработки выше его не менее, чем в 2 раза.

Территория ИГ разделена на селитебную, деловую, инфраструктурную, рекреационную и резервную части.

В собственности ИГ находится не менее 80% территории ИГ (инфраструктурная, рекреационная, резервная и большая часть селитебной /кроме индивидуального жилья с участком земли/ территорий).

ИГ является экономически открытым населенным пунктом. Любой предприниматель может открыть в нем свое дело. Городские власти должны предоставлять по заявкам предпринимателей им площади в аренду или продавать участки из резервных площадей. При банкротстве предприятий или при переезде жителей в другие города освобождающиеся участки муниципалитет выкупает по рыночным ценам и придает им статус резервных площадей.

Приток предпринимателей и иммигрантов регулируется муниципальными властями.

Первый ограничивается только в случае отсутствия свободных для аренды или приобретения площадей. Второй – превышения показателем безработицы установленного порогового значения.

Описанные характеристики ИГ рисуют радужную картинку, которой сегодня в жизни не увидишь. Но, к этому нужно стремиться.

Суть приведенных выше характеристик ИГ заключается в том, что такой город является самодостаточным. Подавляющая часть экономических связей замкнута внутри города. Экспортные и импортные поставки, конъюнктура по которым мало зависит от муниципальной политики сведены к разумному минимуму. В случае серьезных затруднений в реализации внешних связей удар по экономике ИГ будет не очень сильным, допускающим корректирующие меры и не допускающим резкого проседания доходов жителей ниже прожиточного минимума. Этому способствует и производство большей части товаров и услуг повседневного спроса на территории города. Отсутствие доминирующих предприятий предполагает многопрофильность экономического уклада. А конкурентный экономический уклад гарантирует от пропажи определенного вида товаров-услуг (имеющей место в случае банкротства монополиста), возможность быстрого наращивания производства в случае улучшения конъюнктуры, закладывает потенциал для роста эффективности предприятий, борющихся за потребителя.

Наконец, экономическая открытость города позволяет ориентироваться в состоянии не только городских, но и глобальных рынков, осуществлять импорт в город принципиально новых способов ведения бизнеса, обеспечивать его новыми материальными и трудовыми ресурсами.

Имеются ли примеры существования ИГ в реальной жизни, или это-плод фантазии автора?

На заре развития человечества, когда еще не было промышленности, а контакты любого города с внешним миром были нерегулярными, первые города были близки к модели ИГ. Основу населения составляли собственники земельных наделов, пастухи, рыбаки и охотники. Довольно значительной уже была прослойка ремесленников, которые часто совмещали занятие ремеслом с земледелием. Уже выделялись городские власти с воинами, а также служители религиозных культов. Товарообмену способствовала прослойка профессиональных торговцев. В тот период город – это огороженная стенами территория, дающая убежище жителям в периоды появления внешней угрозы. Почти все экономически активное население занято или сельскохозяйственными работами, ремеслом, или военной службой, или торговлей, или отправлением религиозных обрядов и т. п. В обычной жизни город потреблял то, что сам и производил.

Прибытие в город чужеземных товаров – событие. Такое же, как и закупка чужестранцами крупной партии ремесленных местных изделий или плодов.

Заморские диковинки заставляли местных мастеров пытаться создавать нечто подобное. Или даже отправляться на чужбину, чтобы научиться новым приемам работы.

Жизнь в таких городах текла размеренно столетиями, если ее не нарушали военные конфликты или внутренняя борьба за власть. Но и в последнем случае разборки в верхах мало затрагивали экономические основы жизни города. (Образцом и сегодня могут быть маленькие городки, расположенные вдоль Нила, разве исключая размеры импорта товаров долгосрочного потребления: автомобилей, электроники и т. п.) Властители менялись, а экономический уклад оставался почти без изменения.

Исключением становились случаи, когда к власти приходил особо амбициозный правитель, ведущий захватническую политику по отношению к соседним землям. Под его властью усиливается ремесленничество, работающее на войну (производство вооружения), увеличивается число солдат, размер налогообложения сельхозпроизводителей (часто – натурой). При удачной экспансии город превращается в столицу владений правителя с дальнейшими деформациями экономического устройства. Строятся культовые, общественные здания и дворцы, оборонительные сооружения и арсеналы, казармы и дороги, производятся предметы роскоши, общество дифференцируется по уровням дохода и статусам.

Это уже шаг в сторону от ИГ, поскольку ряд отраслей уходит в отрыв от прежде однородного экономического фона, город привыкает к обширному завозу и военной добычи, и привозимых в столицу товаров (платежеспособный спрос превышает возможности производства продукции горожанами), в структуре населения образуются заметная паразитическая прослойка лиц высокого статуса и заметная прослойка нищих, неимущих граждан, которые не хотят работать как рабы, но не могут найти применения своим силам на условиях найма. Такая модель вполне жизнеспособна, пока дела у города идут успешно. Но при появлении более сильного в военном отношении конкурента она чревата существенной деградацией города, как показывают примеры древнего Рима, Афин и многих других городов.

В современной (по историческим меркам) истории в момент создания почти все города обычно бывают гораздо ближе к монопрофильным, чем к модели ИГ. Например, создание очень многих городов Урала изначально было связано с развитием металлургического и горного дела. Уральские городки для добычи руды и выплавки меди, железа, производства из них оружия или изделий гражданского назначения росли в 17-ом и 18 веках как грибы после дождя. В таких городках основу экономики составлял завод и даже значительная часть торговли товарами повседневного спроса осуществлялась в заводских лавках.

Однако, и модель, близкая к ИГ, также имела место. Например, Москва была основана как городок-крепость, собравший под защиту стен население ряда деревушек. Она давала защиту князю с его дружиной, крестьянскому населению, среди которого были и люди, владеющие ремеслами. Этот первый этап был ближе всего к модели ИГ, поскольку городок был еще мало известен, столичными функциями не избалован, почти все необходимое сам производил и потреблял.

Ко двору князя потянулись его приближенные и духовенство. Стали строиться палаты и храмы, новые оборонительные сооружения. В город потянулись и мастеровые, и люди для службы князю и приближенным, и торговцы с привозными товарами. Доля сельскохозяйственного населения стала снижаться, хотя Москва и продолжала втягивать в свои пределы все новые села.

Важно, что рост столичных функций не привел Москву к столь же резкому расслоению общества и деградации как Рим или Афины. Спасли столицу от этой участи и многократные пожары (она ведь была сначала почти полностью деревянной), с последующими восстановлениями, и отказ от системы рабовладения, из-за чего в Москве было всегда сравнительно много свободного мастерового и ремесленного населения, и формирование армии из стрельцов, каждый из которых имел в Москве свой дом с небольшим приусадебным хозяйством, т. е. был лишь наполовину профессиональным военным и простым мещанином по совместительству. Обилие духовенства также добавляло городу дополнительную экономическую устойчивость. На землях монастырей производилась сельскохозяйственная продукция, которая частично попадала на городской рынок. А обустройство церквей и монастырей, шитье церковной одежды давало многочисленные заказы ремесленникам (хотя многое делалось и в монастырях монахами). Объемы экспорта и импорта были сравнительно небольшими.

Развитие промышленности застало Москву уже достаточно большим городом.

В середине 17 века в ней насчитывалось около 40 тыс. дворов (следовательно не менее 100тыс. населения) а в середине 18 века – более 200 тыс. населения. Создание мануфактур и заводов сначала шло по казенной линии (Монетный, Печатный, Хамовный (т. е. полотняный) дворы. К концу 17 века число мануфактур в Москве достигло двух десятков (Тимошина Т. М. Экономическая история России. Учебное пособие/Под ред. проф. М. Н. Чепурина. Издание 3-е, стереотипное. - М.: Информационно-издательский Дом "Филинъ", Юридический Дом "Юстицинформ", 1999. - с.54).

К середине 18 века появились и новые государственные, и частные мануфактуры. В том числе текстильные, бумажные зеркальные.

Но в общей численности населения они уже не могли доминировать.

Приведенные выше примеры описывают крайности. Уральские города сразу развивались как монопрофильные, сохраняя эту монопрофильность длительное время, а Москва – сразу по модели, приближенной к ИГ. В средневековой России было довольно много городов, развивающихся по московской модели (без атрибутов столичной функции). Сначала строилось укрепление (как правило, с привлечением в качестве рабочей силы населения близлежащих деревень). Затем, около крепости формировались посады с населением, предоставляющим ремесленные и продовольственные услуги крепости и друг - другу. Позже, в городке формировалась инфраструктура: транспортная, медицинская, образовательная, административная, коммунальная и т. д., появлялась промышленность.

Основные отличия в развитии российских городов от модели ИГ – стихийное формирование отраслевой структуры, в ходе которого никто не отслеживал уровень безработицы в городе, не пытался на него воздействовать. В экономическом укладе средневековой России большая часть населения была на положении крепостных (другие подходы к использованию рабочей силы, регулированию миграционных процессов), практиковались и совершенно иные земельные отношения. Структура и уровень потребностей населения также сильно отличались от современных, что предопределяло отраслевую структуру экономики города.

Города в средневековой России появлялись в большом количестве, но росли по модели развития, приближенной к ИГ, медленно. Город получал существенный импульс к развитию только в тех случаях, когда:

- в нем начинало развиваться крупное градообразующее предприятие или ряд таких предприятий (например – текстильные мануфактуры в Иваново);

- город становился административным центром региона (пример целого ряда сибирских городов, таких, как Красноярск);

- город оказывался на выгодных торговых коммуникациях, особенно, если в нем удобно было делать перевалку грузов (например – Одесса, Ростов – на – Дону, Торжок).

Причем в первом случае, город мог превратиться в монопрофильный. Часто второй и третий факторы совпадали. Удобное экономическое расположение города становилось причиной наделения его особыми административными функциями (Архангельск, Казань, Тверь, Нижний Новгород, Воронеж, Самара и т. п.).

В советский период руководство страны преследовало цель быстрого подъема экономики. Поэтому в СССР строились крупные предприятия, призванные обеспечить страну всей необходимой промышленной продукцией. Начиная с крупных добывающих комбинатов и кончая крупнейшими предприятиями, производящими товары конечного потребления. Производства размещались как в уже существующих городах (ЗИС в Москве, ЧМЗ в Челябинске), так и практически на пустом месте (Магнитогорск, Новокузнецк, Братск и т. п.). Вот тогда и появилось в стране множество новых моногородов.

В процессе бурного развития были и обратные случаи: моногорода развивали свою экономику в самых различных направлениях и приближались к модели ИГ. В качестве такого примера можно привести Екатеринбург. Основанный в петровские времена как моногород - центр металлургической промышленности, - в советское время он приобрел диверсифицированную экономику. На начало 2008г. в нем работало более 122 тыс. предприятий и организаций. Уровень безработицы на начало года не превышал 0,5% от численности трудоспособного населения, а к концу года, не смотря на кризис, поднялся всего лишь до уровня 0,81% (http://ru. wikipedia. org/wiki/ЕКБ). Таким образом, процессы перехода многородов к многопрофильному развитию возможны.

Как же сегодня осуществить такой переход максимально эффективно? Как современному моногороду приближаться к модели ИГ?

Мы уже отмечали, что наличие в экономике крупнейших городов очень крупных предприятий возможно и, часто, оправдано. Поэтому борьбу за приближение моногорода к модели ИГ не обязательно начинать с попыток уничтожения или разукрупнения градообразующего предприя